Афишу спектакля Штепселя и Тарапуньки я увидел совсем неожиданно. Обычная афиша эстрадно-развлекательного представления в летнем театре Черновцов. Но тем не менее я остановился, прочитал ее внимательно, и на меня пахнуло чем-то далеким-далеким, невозвратно ушедшим, таким недосягаемо привлекательным, что я понял: я обязательно должен попасть на это представление!
Мое заочное знакомство с артистами состоялось еще в дотелевизионную эру: я слушал их выступления по радио; видел старые, из бьющегося материала пластинки на 78 оборотов в минуту, которые по инерции тогда называли еще патефонными: «Перестрахованный бухгалтер», «Необходимая книга», «В день 8 Марта» и так далее…
Затем была и очная встреча. В драматическом театре Евпатории я впервые увидел этих артистов: Тарапуньку и Штепселя. Спектакль назывался: «Здоровенькі були». Я смеялся над их шутками и репризами… Правда, тогда эти гастроли в Евпатории закончились фельетоном в местной газете. Фельетон назывался «І дорогенькі були…». Подразумевалась стоимость входных билетов. Но люди любили этих артистов, ценили за юмор и уважали за смелость! Хотя не всем были известны их настоящие фамилии и имена, но псевдонимы их тогда знали, пожалуй, все. Впоследствии эти артисты куда-то исчезли, ушли в тень. Во всяком случае, я об их судьбе ничего не слышал, и вдруг неожиданно встретилась эта афиша: «Веселый театр Тарапуньки и Штепселя представляет спектакль «Моя хата не с краю». Ежедневно, с 7 по 22 августа 1986 года». И хотя было уже 23 августа, гастроли Тимошенко и Березина продолжались. Ну конечно же, я пошел в Летний театр на этот спектакль.
Перед кассами была длинная очередь. Стоять, естественно, не хотелось, поэтому я спросил крайнего, а когда мне ответили, пошел бродить вокруг театра. Вскоре я оказался возле служебного помещения. Одно из окон было открыто, и я в него заглянул. Я увидел, что в освещенной комнате сидел настоящий Юрий Тимошенко, а рядом с ним стоял настоящий Ефим Березин. Они как-то совсем по-домашнему о чем-то беседовали. Тарапунька остановился на полуслове и выжидающе посмотрел на меня. Они были постаревшие, но почти такие же, как в далеком мире моей юности, какими я увидел их в крымском городе Евпатории.
Наверное, если бы я тогда мог знать, что в феврале 1987 года появится в журнале «Крокодил» статья Александра Каневского «Цветной человек», где о Тарапуньке будет говориться уже в прошедшем времени, я бы заговорил с ним. Я бы сказал, что я из города, где прошла его юность, что и сейчас живу в Горловке, что часто бываю в Дзержинске (ранее называвшемся Щербиновкой), где когда-то жил и он…
Но я этого не сделал. Может быть, чуть больше, чем это допускают правила приличия, я задержал взгляд на Тарапуньке и Штепселе, затем отвернулся и прогулочным шагом двинулся дальше, к входу в Летний театр.
«В его имени было что-то забавно-детское.
До-ре-ми-фа-соль-ля-си,
Ехал Штепсель на такси,
Тарапунька прицепился
И бесплатно прокатился…
Эту песенку пели во всех детских садиках Киева.
Кто же такой Тарапунька?
Это артист, ярко отразивший в своем творчестве беды и радости нескольких поколений.
Это солдат, честно прошедший боевой путь от Киева до Берлина, кавалер более десяти боевых орденов и медалей.
И еще это удивительно щедрый человек. Он, не задумываясь, делился своим временем, своей энергией, своим талантом с теми, кого считал друзьями.
Его нельзя было не любить. Он искрился обаянием и добротой. Годами материально поддерживал неустроенных однокашников, помогал им становиться на ноги. Не задумываясь, бросался на помощь несправедливо обиженным, и тут уж был неуправляем: мог прилюдно дать пощечину негодяю, даже высокопоставленному, и мог, не думая о последствиях, с высокой трибуны высмеять своего самого большого начальника, и так высмеять, как это умел только он, Тарапунька, – под гомерический хохот всего зала», – так писал о Юрии Тимошенко близко знавший его советский прозаик и драматург Александр Каневский.
В середине 1930-х годов в Горловке издавалась «Пионерская литературная газета». Со дня своего основания она пользовалась большой популярностью среди учащихся средних и старших классов. Руководила изданием «Пионерской литературной газеты» В. Бершадская. Газета публиковала много стихотворений и коротких рассказов юных авторов. Среди активно публиковавшихся поэтов и прозаиков из различных школ района был и Юрий Тимошенко.
В те времена никто, естественно, не мог предсказать, что высокий, стройный, улыбчивый и русоволосый старшеклассник превратится со временем в популярную звезду сатиры и юмора – всенародно известного Тарапуньку, увы, уже не русоволосого и далеко не старшеклассника по внешнему виду! Но получившего Сталинскую премию в 1950 году за роль Кости Зайченко в фильме «Падение Берлина» и ставшего в 1960 году народным артистом Украинской ССР.
«Его очень любил Александр Довженко, верил в него, предсказывал большое будущее. Именно Довженко убедил его взять это смешное имя – название речушки, протекающей под Полтавой: Тарапунька», – писал А. Каневский.
Выступление Тарапуньки и Штепселя в Летнем театре было таким же блестящим, как и много лет назад. Тысячная аудитория взрывалась смехом и аплодисментами, а прославленным актерам уже помогал молодой Григорий Березин.
В девяностые годы прошлого века, находясь в служебной командировке в Киеве, я случайно в районе метро «Золотые Ворота» набрел на дом, на стене которого увидел памятную табличку: «В этом доме жили Юрий Тимошенко и Юлия Пашковская». Тогда я подумал: «Действительно, наш обитаемый мир довольно тесный!»
Вот что писал о нашем земляке Тарапуньке Александр Каневский в своем прощальном очерке: «Он был разносторонне талантливым человеком: писал стихи и сценарии, прекрасно чертил, выпиливал, вытачивал… В кладовой его квартиры хранилось такое количество инструментов, что с их помощью можно было бы построить и запустить очередной космический корабль. Но главным его талантом была увлеченность, неудержимая, взахлеб: за три месяца каким-то суперскоростным методом выучивал английский язык… Бросал все дела и летел на край страны за какой-то редкой маркой, которой недоставало в его коллекции… Когда шла работа над новым спектаклем, сам делал макеты, разрабатывал трюки и постановочные эффекты, сам следил за точным исполнением сценической конструкции, ездил на заводы, объяснял рабочим, уговаривал директоров…
Люди, как телевизоры, бывают черно-белые и цветные. Он был цветным человеком, излучающим радугу. До самой смерти оставался большим ребенком, восторженным и увлекающимся. Его любимое блюдо – пряники с молоком.
Дружить с ним было радостно, знать, что он есть, надежно.
Рука не повинуется ставить рядом с его именем слово «был». Нельзя. Невозможно.
А в детских садиках продолжали петь:
…Тарапунька прицепился
И бесплатно прокатился…»
Сергей Чернявский